Публикации

Since 2012, with a view to strengthen the development of strategically important regions, Russia has established several federal agencies responsible for these territories. The essay investigates one of these agencies: the Ministry for the Development of the Far East (Ministerstvo Rossiiskoi Federatsii po razvitiyu Dal’nego Vostoka). We identify two main trade-offs associated with the governance approach used in Russia—between federal power and local knowledge, and between bureaucratic expertise and novel ideas—and examine how the ministry has dealt with these trade-offs and their consequences for the ministry’s performance.

6 января сотни протестующих «Stop the Steal», которые верят в большую ложь о том, что выборы были «украдены» из-за массового мошенничества с избирателями, возглавили восстание в здании Капитолия США, стремясь причинить вред законодателям США и отменить ноябрьский Итоги выборов 2020 года. Менее известное, но столь же опасное событие произошло несколькими месяцами ранее, когда группа крайне правых протестующих Reichsbürger прервала более крупную демонстрацию против мер здравоохранения, организованную ориентированным на заговорщиков движением Querdenken, и чуть не штурмовала здание Рейхстага в Берлине. Эта тенденция к совершению актов политического насилия подобного рода привела к тому, что ФБР заклеймило некоторые «второстепенные теории политического заговора», такие как QAnon, как мотиваторы внутренней экстремистской деятельности.

Движения, организованные вокруг заговорщиков, отнюдь не новое явление. Во время ранней американской республики антимасоны сформировали целую политическую партию, основываясь на своих антиэлитарных заговорщических убеждениях. Народная партия конца 19 века стратегически распространяла заговорщические нарративы о продолжающемся британском господстве и демонетизации серебра, чтобы донести свою идею до регионов, где фермеры были менее заметны. В настоящее время в политических движениях, основанных на заговорщических нарративах, за последний год произошел всплеск активности, отчасти из-за пандемии и «популистского момента», который продолжает ощущаться в определенных частях мира. Во время пандемии группы в США и за рубежом выходили на улицы, чтобы выразить протест против того, что они считали не просто нарушением их прав, но и тем, что они воспринимали как апокалиптический конец политической свободы в целом, часто ведущий к политическому насилию. Эти убеждения получили широкую известность и легли в основу протестных движений, которые все чаще оказываются угрозой безопасности и опасностью для либеральной демократии. Каковы факторы, которые движут этими движениями и приводят их к подрывному и агрессивному поведению, и как им эффективно противодействовать?

В этом аналитическом отчете исследуется растущая популярность этих конспирологических движений в настоящее время, уделяя особое внимание двум конкретным случаям: протестам «Stop the Steal» в Соединенных Штатах и ​​демонстрациям Querdenken в Германии. Хотя оба движения были мобилизованы на основании разных жалоб, эти два движения представляют интерес по нескольким причинам. Во-первых, оба движения были движимы в первую очередь конспиративными взглядами на политику; Все демонстранты "Stop the Steal" объединились вокруг «большой лжи» о том, что выборы «украли», в то время как Querdenken видят апокалиптические видения тирании из-за мер по охране здоровья COVID-19. Во-вторых, хотя оба движения привлекали к своим протестам крайне правые группы на периферии политического общества, основная база протестующих не обязательно исходила из радикальных взглядов, что свидетельствует о возможности этих заговорщических нарративов радикализировать верующих. Как будет показано в этом отчете, современные исследования демонстрируют, что теории заговора такого рода могут оказывать пагубное влияние на эффективное функционирование демократии по трем основным направлениям: широко распространенная вера в теории заговора, нацеленные на авторитетов, таких как ученые, журналисты и другие эксперты, может затруднить решение важных вопросов, требующих коллективных действий, таких как преодоление пандемии. Во-вторых, манихейское разделение общества и демонизация «Другого» в рамках заговорщических нарративов способствует развитию политической среды, характеризующейся массовой поляризацией, которая оправдывает действия, порывающие с «духом» демократии. Наконец, убеждения теории заговора, которые способствуют возникновению чувства виктимизации и безотлагательности, могут служить путем к радикализации и политическому насилию. Этот отчет завершается рядом ненавязчивых реформ, которые могут быть предприняты для борьбы с распространением теорий заговора в настоящее время.

Widespread acceptance of COVID-19 vaccines is crucial for achieving sufficient immunization coverage to end the global pandemic, yet few studies have investigated COVID-19 vaccination attitudes in lower-income countries, where large-scale vaccination is just beginning. We analyze COVID-19 vaccine acceptance across 15 survey samples covering 10 low- and middle-income countries (LMICs) in Asia, Africa and South America, Russia (an upper-middle-income country) and the United States, including a total of 44,260 individuals. We find considerably higher willingness to take a COVID-19 vaccine in our LMIC samples (mean 80.3%; median 78%; range 30.1 percentage points) compared with the United States (mean 64.6%) and Russia (mean 30.4%). Vaccine acceptance in LMICs is primarily explained by an interest in personal protection against COVID-19, while concern about side effects is the most common reason for hesitancy. Health workers are the most trusted sources of guidance about COVID-19 vaccines. Evidence from this sample of LMICs suggests that prioritizing vaccine distribution to the Global South should yield high returns in advancing global immunization coverage. Vaccination campaigns should focus on translating the high levels of stated acceptance into actual uptake. Messages highlighting vaccine efficacy and safety, delivered by healthcare workers, could be effective for addressing any remaining hesitancy in the analyzed LMICs.

This paper develops the concept of stolichnaya praktika (‘capital practice’) to understand how centralized power is maintained in contemporary authoritarian and hybrid regimes that face the dual challenges of protracted economic crisis (which limits their use of traditional patronage mechanisms) and the necessity of maintaining a democratic guise (which limits their use of force). The concept is derived from the experience of Russia, where, since the onset of a prolonged economic crisis in 2014, centralization of power is increasingly maintained by demanding that regional elites compete for symbolic—rather than financial—resources for implementing policies. Central authorities instrumentalize Moscow’s expertise, packaging it as a resource available to the regions. Through a case study of the Moscow Housing Renovation program and its proposed federal expansion, the paper conceptualizes stolichnaya praktika as a technology of government that relies on the interplay of the capital and federal scales, simultaneously constructing Moscow’s exceptionalism and reviving the perception of a caring and paternalistic federal state. By seeming to extend an invitation to the regions to emulate the capital, stolichnaya praktika provides top-down policies with a semblance of voluntarism, while actually reinforcing regional dependencies. This study contributes to the burgeoning scholarship on authoritarian urbanism, by shifting empirical attention away from spectacular mega-projects in capital cities to demonstrate how basic urban service provisioning serves as a tool of authoritarian governance, and by excavating how central authorities make regional actors comply with, and locally implement, the center’s political development goals in and through the field of urbanism.

Following the literature on variety of capitalism, this chapter discusses the general trends in the evolution of models of capitalism with special focus on developmental state as specific form of organized capitalism. Key advantages, drivers, and challenges of the current liberal phase of global capitalism are considered. Attention is paid to the contradictions between opportunistic incentives of global market players and limits of national-level organized capitalism. The necessity of new global governance mechanisms is argued. However, such mechanisms of global governance can emerge only in response to serious threats for the global order. New ideas for development shared by elites and broader social groups in major developed and developing countries is another crucial precondition for emergence of new global governance architecture to foster international cooperation in response to all challenges faced by humankind now.